Турция "отвоевывает" восточное Средиземноморье 

А марте президент Израиля Ицхак Герцог собирается посетить Турцию. Это будет первый визит президента Израиля более чем за десять лет. До этого Герцог планирует остановиться в Никосии и Афинах, чтобы заверить партнеров в поддержке Тель-Авива. Но последовательность встреч говорит о следующем: Турция, стоящая последней в повестке, несомненно, хедлайнер, в то время как Кипр и Греция на разогреве.

The National News отмечает, что Турция укрепила свою позицию в восточном Средиземноморье за последние два года. В конце 2019 года ЕС ввел санкции против Турции за разведку ресурсов в водах, за которые борются Республика Кипр и Турецкая Республика Северного Кипра.

Через несколько недель после этого Анкара подписала морское соглашение с Триполи, которое вызвало критику, поскольку игнорирует права греческого острова Крит. Следующим летом, после напряженного противостояния между французскими и турецкими судами возле ливийского побережья, Франция приостановила участие в патрулировании НАТО в знак протеста против политики Анкары. Затем Греция и Турция оказались на грани войны из-за спора в отношении крошечного греческого острова в нескольких километрах от турецкого побережья. 

В сентябре 2020 года был создан Восточно-Средиземноморский газовый форум, который предусматривает строительство крупнейшего трубопровода в Европу. Новый союз, членами которого стали Израиль, Египет, Греция, Италия, Кипр и Иордания, широко рассматривался как противовес Турции. ОАЭ и ЕС вскоре присоединись к ним в качестве наблюдателей. 

В том же месяце США отменили оружейное эмбарго в отношении Кипра, дав зеленый свет военным поставкам сопернику Турции. После покупки Анкарой российской системы ПРО С-400, США удалили Турцию из программы F-35, а многие наблюдатели призвали к исключению страны из НАТО. К концу 2020 года тогдашний президент США Дональд Трамп ввел санкции против Турции за покупку С-400. Казалось, что Анкара в полной изоляции. 

Но всего 14 месяцев спустя Турция создала новую реальность. Борьба за восточно-средиземноморский газ завершилась, так и не начавшись, поскольку падение цен и экономический спад в связи с пандемией исключили Европу как возможный рынок. Вашингтон подтвердил смену настроений в прошлом месяце, отказавшись от восточно-средиземноморского трубопровода. 

Турции удалось укрепить региональное положение за счет обнаружения значительного месторождения газа в Черном море, разработка которого, предположительно, начнется в следующем году. Совсем недавно государственные СМИ сообщили о возможном открытии очередного крупного месторождения. 

Анкара и Афины продолжают критиковать друг друга, но последний год они регулярно проводили встречи на высоком уровне, последняя из которых состоялась в понедельник, с целью урегулирования споров. На северном Кипре Турция создала базу БПЛА и способствовала избранию президента, поддерживающего линию Анкары. Поскольку жители Турецкой Республики Северного Кипра поддерживают план Турции по созданию федерации из двух государств, он стал частью официальных переговоров. Тем временем Никосия отказалась от призывов ввести санкции против Турции и сосредоточилась на мерах по укреплению доверия.

В последние месяцы Турции удалось одновременно улучшить отношения с региональными тяжеловесами: Египтом, Саудовской Аравией, ОАЭ и Израилем. На прошлой неделе ОАЭ принимал турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана с большими почестями. По итогам визита стороны подписали более десяти соглашений по сотрудничеству, в основном в сфере обороны и торговли. 

Сближение уже приносит свои плоды в Ливии. В прошлом месяце турецкий посол Кенан Йылмаз посетил Агилу Салеха, спикера Палаты представителей на востоке страны, а ОАЭ, в свою очередь, вновь открыли посольство в Триполи и назначил нового посла. 

Благодаря усилиям Анкары и Абу-Даби, происходит примирение. США, в свою очередь, заинтересованы в том, чтобы с военной точки зрения в Триполи присутствовала Турция, а не Россия. 

Даже украинский кризис в определенном смысле усиливает региональную важность Турции, поскольку США и НАТО считают, что присутствие Анкары в восточном Средиземноморье и Черном море поможет сдержать Россию. Кроме того, поддержка Турции может оказаться полезной, чтобы удержать Анкару на своей стороне в случае конфликта между Украиной и Россией, считают эксперты. 

В настоящее время Турция договаривается с Эр-Риядом о поездке Эрдогана в Саудовскую Аравию, а на прошлой неделе главный советник турецкого лидера, Ибрагим Калын побывал в Израиле в рамках подготовки визита Герцога в Турцию. Ожидается, что президент Израиля побывает в Анкаре 9-10 марта, при этом Тель-Авив заявил, что нормализация не требует от Турции отказаться от связей со стамбульскими офисами ХАМАСа.

Ожидания от саммита велики, поскольку это первая встреча на высоком уровне с 2010 года, когда произошел инцидент с ”Мави Мармара”: израильские военные захватили турецкое гуманитарное судно, намеревавшееся прорвать блокаду Сектора Газа, и убили 10 граждан Турции. Некоторые аналитики предполагают, что Турция даже может предложить альтернативу Восточно-Средиземноморскому трубопроводу, чтобы помочь доставить израильский газ Европе. 

Инфляция, общественное недовольство и рекордное количество заболевших COVID-19 по-прежнему оказывают значительное влияние на внутреннюю политику Турции, но вот во внешней дела обстоят куда лучше. Складывается впечатление, будто последних десяти лет и не было. 

Сразу после возвращения Герцога в Израиль начнется Дипломатический форум в Анталье. На саммите, который пройдет 11-13 марта, ожидаются высокопоставленные делегации из Греции, Египта, Израиля, Совета Европы, Мальты, Ирака и других региональных держав, в том числе и из Армении. 

Внезапно Турция оказалась в состоянии укрепить свою новую позицию в восточном Средиземноморье и за его пределами. Ее положение по-прежнему довольно шаткое, и любой неверный шаг может подорвать мирные усилия. Но то, чего смогла добиться Анкара с конца 2020 года, изменив свой подход и решившись на смелые и дерзкие действия, показывает, насколько мимолетной может быть изоляция в условиях быстро изменяющегося геополитического ландшафта.